Юрий Сташ. Всегда модная самобытность

Поводов для общения с Юрием Махмудовичем Сташем у нашей редакции накопилось несколько – это и 85-летний юбилей, отмеченный праздничными мероприятиями в Музее Востока, и привлёкший людей, небезразличных к теме моды, масштабный проект «Этномода». Последний просто не мог обойтись без признанного как в России, так и за рубежом первого модельера адыгской одежды. Наши журналисты встретились с неутомимым тружеником в его творческой мастерской и задали несколько вопросов.

 

 

– Родился я в ауле Габукай в 1931 году. Когда мне исполнилось примерно два года, нашу семью из шести человек выслали в Сибирь. Там мы жили в землянках, взрослые рубили лес и клали шпалы. Потом мой отец со своим родным братом работали на шахте. После Сибири мы на незначительное время возвращались в аул, а затем переехали в Грузию, где я жил до начала и во время Великой Отечественной войны. После Победы я переселился в Абхазию. И именно там я начал осваивать профессию портного, получая свои первые знания от евреев-беженцев: Бориса Белау, который был родом из Одессы и Гершмана Михаила Фроймовича из Польши. А потом уже я учился на конструктора-модельера в Москве. Начиная с 1967 года, я 20 лет прожил в городе Очамчира в Абхазии, немного читал и писал по-грузински, а «мегрельским» языком владел лучше, чем своим родным.

 

 

По приезду в Адыгею мне удалось с помощью властей организовать экспериментальную швейную лабораторию, которой я руководил несколько лет. На пенсию я вышел в 1991 году, а в 1993 году меня пригласили в США. Незадолго до этого я создал два костюма – «Тыргатао», на основе которого Мурат Кулов поставил одноимённый танец, и «Гекатей». Сейчас танец исполняют в другом костюме, потому что оригинальный выставлен в моей коллекции. И с этими двумя костюмами, платьями и предметами декоративно-прикладного искусства я поехал в Америку. Туда меня пригласили, чтобы помочь воссоздать национальные женские и мужские костюмы для творческого ансамбля. Мне повезло, что в Вашингтоне Институт Среднего Востока организовывал дни черкесской культуры и пригласил диаспору, в состав которой я вошёл и смог организовать небольшую выставку во дворе института. Слушателями были преподаватели университетов Вашингтона. Их реакция дала мне понять, что людям действительно интересны мои работы.

 

Я конструктор-модельер-универсал, могу шить как женскую, так и мужскую одежду. И в то время я был настолько увлечён, что всю свою одежду шил сам. По возвращении из Америки в 1997 году мне довелось побывать в Сирии в Дамаске, где в одном ресторане была в числе прочих выставлена и моя коллекция, которую оценили представители посольств разных стран. Потом я был в Алеппо, там нас очень хорошо приняли. Почти 15 дней я провёл в Иордании, показывал свои костюмы на фигурах. Также с моими работами мы побывали в Турции, в Чоруме и Стамбуле.

 

 

Везде я отмечал, что именно культура является объединяющим межнациональным фактором, и очень важно, чтобы государство помогало её развитию. В данный момент об Адыгее очень много говорят благодаря «Нальмэсу», «Исламею», нашим спортсменам – такие интересные люди славят республику, славят Россию, и красота сегодня состоит в том, что многообразие культур – это богатство нашей страны. После Стамбула я был в Германии, Эстонии, объехал весь Северный Кавказ. Откликался на все приглашения от тех, кто хотел бы увидеть мою коллекцию. Считаю, что красота воспитывает человека, благодаря ей он становится интереснее, она даже даёт ему здоровье. Творчество для меня сейчас – это жизненно необходимая арт-терапия. Даже находясь в отпуске, не могу сидеть дома, прихожу и работаю. Я счастлив, что нет мне покоя. 

 

 

 

– Послевоенные годы были сложными, надо было получать профессию. А я с детства любил творчество, неважно какое. Когда пошёл в швейную мастерскую, помню, моим родителям говорили сами преподаватели: «Как вы могли сына отдать учиться такому делу?». Но я ничуть не жалею, ведь это мне очень нравится. Как-то я нашёл один рисунок, голый чертеж без пояснений – взял чистый лист бумаги, смочил в керосине, высушил и через кальку снял копию, а потом по клеткам увеличил и сделал в первый раз пальто. Надо сказать, я ошибся, и пальто получилось очень длинным (улыбается). А профессия эта и сегодня очень интересная. Что может быть лучше, чем украшать и одевать человека?! Как говорят, оденьте женщину в то, что ей нравится, и не нужны будут никакие нравоучения.

 

 

 

– Первым я себе сшил костюм – радости не было предела! Сделал я его, сняв копию с уже раскроенного чужого костюма, который я померил и в соответствии со своими размерами изготовил собственные лекала.

 

 

 

– Вы знаете, я ни на кого не ориентируюсь. А делаю всё наоборот. В частности, я не пошёл по пути бизнеса, хотя мог бы. Со временем я даже перестал шить что-то для себя. Сейчас мне важнее своей работой выразить какую-то серьёзную мысль. Вот и сейчас меня одна идея захватила, но, как говорят, «вначале дело, а потом слово», поэтому пока сохраню это в секрете.

 

 

 

– Считаю, что существует классика, которая должна остаться нетронутой. Это богатство национальной культуры – его нужно развивать, совершенствовать, создавать на его базе что-то новое. Стилизация – это использование каких-то деталей национальной культуры, и это очень хорошо. Работая в экспериментальной лаборатории, я развивал орнамент, да и почти всё, что я создаю, сделано на основе адыгского национального костюма, адыгской философии. Даже мои панно говорят о моём народе. И в то же время, эти работы я вписываю в мировую проблему. Допустим, платье ООН сначала выглядит классическим сае, но когда руки девушки поднимаются, оно превращается в символ ООН. Так я провожу параллель с древним кавказским законом: когда два противоборствующих мужчины с оружием в руках встречаются, достаточно девушке или женщине бросить платок, и они должны остановиться. Неповиновение этому обычаю – позор на всю жизнь. И я таким образом говорю о миротворческом назначении ООН.

 

 

 

– В 2011 году, когда мне исполнилось 80 лет, меня пригласили выставиться в Музее Востока, за что выражаю благодарность Нафисет Зачериевне Кушу и московскому коллективу музея. Всё, что вы видите, находилось в квартире несколько лет, и общественная адыгская организация предложила именно в этот день подчеркнуть и поддержать то, что я делаю. А ведь я просто полностью отдаю себя работе – это моя жизнь. Когда человек может раскрыть себя в каком-либо творчестве – это очень хорошо. Многие люди уже в солидном возрасте находят своё направление и начинают творить чудеса.

 

Диана Избашева